За лыжником погонишься - ничего не поймаешь
Раннее утро, еще темно. На автобусную остановку подтягиваются рыболовы-зимники. Кучкуются,
вспоминают предыдущие выходы на лед. Подходит еще один - с широкими охотничьими лыжами и пешней.
- Мужик, ты что с одной палкой? Вторую потерял, что ли? - окликнул его кто-то.
- Ты, случаем, не в лес, не на охоту? - добавил другой. - А то мы с тобой! - схохмил он, и
окружающие загоготали.
- Пойдем, пойдем. Пусть с вами будет то же, что и вчера, - отбрил Иваныч. Он не любил, когда его
подкалывали. Да и кто любит. К тому же Иваныч по-настоящему еще и не проснулся (потому что толком
не поспал). А тут такое оживление, колючки в его адрес. Да и из-за чего? Из-за лыж. Конечно, это
лишний груз. Но пусть-ка попробуют без них! А про "вчера" Иваныч сказал, чтобы заинтриговать толпу -
ему нравилось очень, когда проявляли внимание к его персоне.
- Ну-ка, ну-ка, что было вчера? - встрепенулись рыболовы. До прибытия автобуса время еще оставалось,
а послушать что-то интересное хотелось всем.
- А то и было, что лучше бы не было, - Иваныч, почувствовав, что внимание к нему уже не ироничное, а
вполне серьезное, вдохновенно начал:
- Я ведь за мелочевкой, как вы, не гоняюсь, вышел из того возраста, - возраст у Иваныча был солидный,
опыт - соответствующий. Хотя, бывало, и Иваныч иногда срывался: на бесклевье искал поклевки хоть
какой-нибудь зачуханой плотвицы или ерша. Сейчас же, в начале апреля, по последнему льду, он ходил
только за крупняком. Было у него одно излюбленное место, годами проверенное. Когда все русло Волги полностью
очищалось от льда, в широком заливе он еще оставался. А Иваныч направлялся в самую его даль, туда, где
в залив впадала небольшая речушка, почти ручей. Вот перед его открывшимся устьем он и садился.
- Вы-то все, небось, на ближнюю часть залива идете. И правильно делаете, нечего соваться в опасные места.
А я рыбачу у самого устья речки, лед там сейчас ой какой тонкий да рыхлый. Так что ходить за мной не советую.
-А мы все равно пойдем! А что, рыба там слаще? - попытался кто-то продолжить игривую форму разговора.
- И слаще, и крупнее, - ответил серьезный Иваныч. В нем боролись два чувства: похвастать (пусть эти
хохмачи позавидуют) - за ним увяжутся. Сдержаться - любой рыбак знает - трудно. Иваныч не выдержал. -
Лещей вот по целому мешку каждый раз таскаю - в ящик-то ни один из них не влезает.
Спохватившись, он быстро добавил:
- Да что говорить, проверять вы это место, после вчерашнего, все равно не пойдете.
- Так что же вчера-то, наконец, было? - бросил кто-то из самых нетерпеливых. Вот тут уж Иваныч смолчал.
Он, как настоящий психолог, выдерживал паузу. Причем, очень четко означенную: ни секундой меньше, но и
ни секундой больше. Ровно столько, чтобы и поинтриговать можно было всласть, и чтобы интерес к рассказчику
не успел пойти на убыль и народ не переключился бы на другую тему. Убедившись, что среди слушателей знакомых
нет, Иваныч вдохновился:
- Я уже неделю хожу за лещами. И, видать, подсмотрел кто-то, завидки взяли. Вот вчера и увязался за мной
один такой, - показал Иваныч пешней на последнего его подколовшего. - Я иду по льду, пока можно, и он сзади.
Я лыжи одеваю - и он осторожно по моим следам. Я дохожу до вчерашних прикормленных лунок - и он невдалеке
пристраивается. Тут я начал лещей таскать, а у него - полный ноль. Вот ты бы на его месте что сделал? -
спросил он соседа.
- Ну, обурил бы, и всего делов.
- Вот и он разбежался бурить. Я ему кричу - не подходи близко, лед еле живой, а он будто не слышит. А ведь
по такому льду бегать, ребята, нельзя, осторо-ожненько надо. И дистанцию выдерживать, - овладев аудиторией,
назидательно сказал Иваныч.
- Ну и…
- Ну и провалился он сквозь ледяную кашу. Барахтается, пыжится вылезти, да что толку - лед просто осыпается,
и все тут. Утонул бы, если бы я не спас, - Иваныч сделал паузу, чтобы народ проникся его подвигом. Народ и
проникся - Иваныч уловил это по восхищенным взглядам присутствующих.
- Вытащил я его, значит, и айда бегом к берегу - какая уж тут рыбалка, когда человека от холода колотит.
Да и я вымочился, пока по сырому льду ползал. Проводил я этого друга до берега, нашел машину и отвез домой.
- Как зовут-то его, спросил хоть, - послышалось сзади.
- А как же, спросил, когда он еще в воде дрягался - чтоб знать, кто и по какому адресу проживал. А то мало
ли что - кому потом сообщать-то? - Иваныч огляделся - поняли ли его шутку. - Витек он, может, знаете,
с таким большим самодельным ящиком - из морозилки от холодильника "Минск"? Теперь та морозилка на дне речном.
Иваныч замолчал, определял реакцию народа на свою речь. Толпа распалась на группки. В одной стороне спрашивали,
не знает ли кто того Витька, в другой - вспомнили аналогичный случай.
Иваныч повернулся назад, в сторону, откуда должен был показаться автобус. Увидел меня и хитро подмигнул.
Я ответил. Я слышал эту байку от Иваныча по крайней мере раз пять, в разных вариантах и в разных компаниях
рыбаков. Поэтому я прекрасно знал, что никто вчера не тонул и Иваныч никого не спасал. Просто был в его жизни,
по молодости, такой случай - то ли Иваныч тащил утопшего из полыньи, то ли, наоборот, тащили Иваныча. И этой
легендой он всегда закрывал свой зимний сезон - и попонтиться ему хотелось, да и отвадить от похода за ним.
Выставить себя героем, одновременно отпугнув жаждущих пойти за крупной рыбой, на его прикормленное место.
- Ну что, есть желающие со мной на охоту? - крикнул Иваныч в толпу. В ответ - молчание. - То-то же.
И я в этом сезоне последний раз. Хватит судьбу испытывать, предел знать надо.
***
|